среда, 12 января 2011 г.

1870-Знаменитый большой кулинарный словарь Александра Дюма № 3

Последнее сочинение гениального романиста и знаменитого гурмана
«БОЛЬШОЙ КУЛИНАРНЫЙ СЛОВАРЬ»
Множество удивительных кулинарных и застольных историй с древнейших времен до XIX века и, разумеется, огромное количество собранных Александром Дюма великолепных рецептов королевских кухонь Европы.



Предисловие автора

Александр Дюма
Несколько слов к читателю

(текст Обращения автора к читателю дается в 7-ми частях)
Из "Часть 2-я"

Валтасар, как и его предшественник, удостоился чести стать ориентиром для сравнения античных гурманов с современными. Только ему не повезло: он был вынужден иметь дело с богом, который нетерпимо относился к гурманству, сопровождавшемуся нечестивостью.
Валтасар так бы и остался обыкновенным гурманом, если бы не вмешался Иегова.
Гурман и нечестивец — это показалось богу немыслимым.

Вот какая произошла драма:
Валтасар, остававшийся в осажденном Киаксаром и Киром Вавилоне, устроил, чтобы немного развлечься, роскошный пир для своих вельмож и наложниц.
Все шло хорошо. Но вдруг Валтасару пришла в голову мысль приказать принести священные золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор вынес из храма Иерусалимского. Как только нечестивые уста прикоснулись к священным сосудам, раздался такой сильный раскат грома, что дворец задрожал до самого основания, а на стенах выступили огненными буквами три слова, которые вот уже на протяжении двадцати столетий внушают ужас царям: «Мене, Текел, Упарсин».

Всех обуял несказанный ужас. Когда болезнь принимает серьезный оборот, немедленно посылают за врачом, над которым еще вчера насмехались, — так и Валтасар приказал привести молодого человека, в самые трудные моменты дававшего предсказания, вызывавшие ранее только безудержный смех.
Этого молодого человека звали Даниил.
Воспитанный при дворе царя, он изучал магию.
Едва Даниил прочел эти три слова, так сразу же дал им объяснение, словно язык, на котором Иегова говорил с Валтасаром, был ему родным.
«Мене» значило «исчисленный»;
«Текел» — «взвешенный»;
«Упарсин» — «разделенный».
«Мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему;
Текел — ты взвешен на весах и найден очень легким;
Упарсин — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам» (Книга Пророка Даниила 5:26—28).
Но Даниил не только объяснил значение выступивших на стене слов. Он обрушился на Валтасара с упреками, обвинил его в святотатстве и нечестивости и предсказал его скорую смерть.

И действительно, той ночью Киаксар и Кир завладели Вавилоном и обрекли Валтасара на смерть.


ИСТОРИЯ ЗАСТОЛЬЯ
С АНТИЧНЫХ ВРЕМЕН
Часть 4-я

Наступили времена [конец IV столетия], когда раздался зловещий ропот в самых глубинах неведомых краев: на севере, на востоке, на юге громко заявили о себе бесчисленные орды варваров, отправившиеся в путь по всему миру.
Одни из них шли пешком, другие — верхом на лошадях, третьи — оседлав верблюдов, четвертые — в повозках, запряженных оленями. Реки несли варваров на их щитах, морские волны подхватывали их барки. Огнем и мечом они гнали впереди себя завоеванные народы, как пастухи подгоняют посохом заблудшие стада. Они сокрушали одну нацию за другой, словно глас божий внушил им: «Я смешаю народы мира, как ураган смешивает пыль».
Это были незнакомые и ненасытные сотрапезники, приходившие на званые пиры, во время которых римляне пожирали мир.
Сначала до середины Италии дошел вставший во главе готов Аларих, подхваченный дыханием Иеговы. Его можно было сравнить с кораблем, увлекаемым порывами ветра во время бури.
«Он идет!»
Алариха вела отнюдь не воля, им двигала десница божья [прим. - в отличие от язычников-римлян, готы в то время уже были христианами].
«Он идет!»
Напрасно монах перегородил ему дорогу и пытался остановить.
— То, о чем ты просишь, не в моей власти, — отвечал варвар, — нечто необъяснимое толкает меня погубить Рим.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Александр Дюма-Асканио



АСКАНИО

Из главы 2 Золотых дел мастер XVI века

Да позволят нам читатели, раз уж мы нарисовали портрет Бенвенуто Челлини и упомянули его имя, углубить чисто литературную тему нашего повествования и сделать небольшое отступление, рассказав об этом необыкновенном человеке, вот уже более двух месяцев жившем во Франции, ибо ему суждено стать, о чем легко догадаться, одним из главных персонажей книги.
Однако сначала скажем несколько слов о том, что представлял собой ювелир XVI века.
Есть во Флоренции мост, называемый Старым мостом. Он еще и поныне застроен домами; в этих домах помещались мастерские золотых и серебряных изделий.
Правда, то не были изделий в современном понимании: выделка Золотых и серебряных вещей в наши дни – ремесло; прежде это было искусство.
Потому-то и не было на свете ничего чудеснее этих мастерских или, вернее, предметов, их украшавших; были там округлые ониксовые кубки, опоясанные извивающимися драконами, – сказочные чудовища вздымали головы, простирали лазурные крылья, усыпанные золотыми звездами, и, разинув огнедышащие пасти, грозно смотрели друг на друга своими рубиновыми глазами. Были там агатовые кувшины, увитые веткой плюща, – изгибаясь в виде ручки, она закруглялась над самым горлышком; а в изумрудной листве скрывались чудесные райские птицы, покрытые эмалью; они были совсем как живые, так и казалось, что вот-вот запоют. Были там урны из ляпис-лазури, над ними свешивали головки, словно собираясь утолить жажду, две ящерицы, вычеканенные так искусно, что всякому, кто глядел на их переливчатые золотые спинки, чудилось, будто чуть слышный шорох вспугнет ящериц и они укроются в трещине на стене. Были там и чаши, и дароносицы, и бронзовые, золотые, серебряные медали; все было усыпано драгоценными каменьями, словно в ту эпоху люди находили рубины, топазы, гранаты и алмазы в речном песке или придорожной пыли; наконец, были там нимфы, наяды, боги, богини – весь сияющий Олимп вперемешку с распятиями, крестами, с изображениями Голгофы; скорбящие мадонны и Венеры, Христы и Аполлоны, Юпитеры, метавшие громы и молнии, и Иеговы, созидающие миры.
И все это было не только искусно выполнено, но задумано с поэтическим вдохновением; не только прелестно, как прелестны безделушки для украшения дамского будуара, но великолепно, как величайшие произведения искусства, которые могут обессмертить царствование короля или дух нации.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Александр Дюма-Тайный заговор



ТАЙНЫЙ ЗАГОВОР

Из XXXIV. ДИПЛОМАТИЯ ЖОРЖА КАДУДАЛЯ
Чувство, с каким Ролан ехал за Жоржем Кадудалем, походило на ощущения человека едва проснувшегося: он еще под обаянием сновидения и мало-помалу приближается к границе, отделяющей ночь ото дня; он старается дать себе отчет: в области мечты или действительности находится он? И чем больше хочет рассеять этот мрак, тем больше погружается в сомнения.
Был человек, на которого Ролан привык смотреть почти как на божество; он жил в атмосфере славы, окружавшей этого человека, видел, как другие повинуются его велениям, и сам всегда повиновался ему с самоотвержением почти восточным. Он не мог не задуматься, встретив на двух оконечностях Франции две власти, противостоящие могуществу этого человека и готовые бороться с ним. Вообразите одного из сподвижников Иуды Маккавея, одного из обожателей Иеговы, слышавшего с детства, как того называют Богом сильным,
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Александр Дюма-Соратники Иегу


Обнаружен неизданный роман Александра Дюма

Не издававшийся ранее целиком роман Александра Дюма-отца обнаружен в архивах Национальной библиотеки Франции. На это произведение под названием "Шевалье де Сент-Эрмин" наткнулся биограф и крупный исследователь творчества писателя Клод Шопп, пишет Le Figaro. Об этом сообщает ИТАР-ТАСС.

Этот роман объемом около 900 страниц печатался отрывками в ежедневном издании "Монитор универсель" в 1869 году. "Шевалье де Сент-Эрмин", как предполагает исследователь, является недостающей частью трилогии, в которую входят романы "Белые и Синие" и "Соратники Иегу". В заключительной части не хватает нескольких строк, которые исследователь берется дописать сам. Очевидно Дюма не мог завершить это произведение из-за болезни, оборвавшей его жизнь в 1870 году. Писатель также не успел сделать авторскую редакцию всего романа для публикации целиком. Как и многие другие его работы, "Шевалье" писался в форме "сериала" для периодических изданий. Именно это "кормило" автора "Трех мушкетеров", привыкшего жить на широкую ногу.

СОРАТНИКИ ИЕГУ

Из главы XXXIV. ТАКТИКА ЖОРЖА КАДУДАЛЯ

Был на свете человек, которому Ролан поклонялся почти как божеству и уже долгое время жил в лучах славы, осенявшей этого героя, видел, как другие повиновались его приказам, сам исполнял их мгновенно и бездумно, как восточный раб. И теперь он был крайне поражен, встретившись на противоположных концах Франции с двумя могущественными организациями, враждебными власти его кумира и боровшимися против нее. Представьте себе иудейского воина Иуды Маккавея, ревностного поклонника Иеговы, с детских лет слышавшего, как призывали Царя царей, Всемогущего, Бога Мстителя, Господа воинств, Предвечного, и внезапно столкнувшегося в Египте с культом таинственного Озириса или в Греции — с поклонением Юпитеру Громовержцу.

Из КОММЕНТАРИЕВ

Иегова (Ягве) — верховное божество иудейской религии.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Дюма Александр-Сорок пять


Дюма Александр.
Сорок пять
Из главы 15

КАБИНЕТ МАРГАРИТЫ

Против Эпикура часто мечут громы и молнии, не зная его, равно как часто уничтожали в человеческой природе прекрасное и воспитывали безразличие, все же убийство, то есть нечто запрещенное божьей волей и божьим законом. Королева была женщина, способная понять творения Эпикура - прежде всего наполнить свою жизнь, что из тысячи горестей создавала для себя радость. Это как бы его там ни звали: Бог, Теос, Иегова или Магог. Это наше отступление да послужит ясным, как день, доказательством, что oна усадила Шико в удобное и красивое кресло, обитое гобеленом, Не д'Обиак, но мальчик еще красивее лицом и еще богаче одетый - и здесь Шико отказался и, после того как виконт де Тюренн оставил кабинет, прочитал наизусть письмо милостью божьей короля Франции и Польши. ... Произнося эти латинские слова, Шико ставил самые диковинные ударения, коверкал он свой собственный труд, Маргарита все схватывала на лету. Чем дальше читал Шико, тем мучительнее ощущал неловкость положения, и опускал лицо, как исповедник, смущенный тем, что услышал. У неё напрягается каждый ее нерв при столь обстоятельной передаче всех случаев. Маргарита хорошо знала утонченное коварство своего брата, имея к тому женщин, склонных себя обманывать, как шатки были объяснения, которые на уме её устанавливалось известное равновесие между вполне законным гневом. Итак, Шико продолжал излагать письмо, а в сознании Маргариты происходила смелость, избежать опасности, не понеся никакого ущерба, доказать преподанным ей уроком.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Александр Дюма-Джузеппе Бальзамо


ДЖУЗЕППЕ БАЛЬЗАМО (ЗАПИСКИ ВРАЧА)

ТОМ I

Из Главы 12 БОРЬБА

- Да, я знаю, потому что умею читать в твоем сердце.
- И ты никогда не будешь обвинять меня ни перед Богом, ни перед
людьми в том, что я тебя склонил к такой жизни против твоей воли, что
обманул твое сердце?
- Никогда! Никогда! Напротив, и перед Богом, и перед людьми я буду
тебе признательна за то, что ты подарил мне любовь - единственное благо,
единственную жемчужину, единственный брильянт на этом свете.
- И ты никогда не пожалеешь о своих крылышках, бедная голубка? Ты
должна знать, что отныне не сможешь отправиться для меня в светлый мир
Иеговы на поиски луча света, которым он когда-то одарял своих пророков.
Если я захочу узнать будущее, если захочу повелевать смертными, - увы! -
твой голос мне не поможет, как это было раньше. Когда-то ты была для
меня любимой женщиной и помощницей; теперь же у меня будет только
возлюбленная, да еще...
- Ага! Ты сомневаешься, сомневаешься! - вскричала Лоренца. - Я вижу,
как сомнение темным пятном растекается в твоем сердце.
- Ты всегда будешь меня любить, Лоренца?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~